Из одноименного романа Александра Дюма-сына
Маргарита бывала на всех первых представлениях и все вечера проводила в театрах и на балах. Каждый раз, когда давалась новая пьеса, ее наверняка можно было встретить в театре с тремя вещами, с которыми она никогда не расставалась и которые лежали всегда на барьере ее ложи бенуара: с лорнетом, коробкой конфет и букетом камелий.
В течение двадцати пяти дней каждого месяца камелии были белые, а остальные пять дней они были красные, никому не известна была причина, почему цветы менялись, и я говорю об этом, не пытаясь найти объяснения, но завсегдатаи тех театров, где она часто бывала, и ее друзья заметили это так же, как и я.
Маргарита никогда не появлялась с другими цветами. В цветочном магазине мадам Баржон, где она всегда брала цветы, ее прозвали в конце концов «дамой с камелиями», и это прозвище осталось за ней.
Я знал, конечно, как и все, кто вращается в известных кругах Парижа, что Маргарита была любовницей самых изящных молодых людей, что она открыто об этом говорила и что они сами этим хвастались; это доказывало, что и любовники, и любовница были довольны друг другом.
Однако последние три года, после путешествия в Баньер, по слухам, она жила только с одним старым иностранцем герцогом, необыкновенно богатым, который старался оторвать ее от прошлого, на что она, по-видимому, довольно охотно соглашалась.
Вот что мне рассказывали по этому поводу.
Весной 1842 года Маргарита была так слаба, так больна, что врачи послали ее на воды, и она поехала в Баньер.
Там, среди больных, была и дочь герцога, у которой была не только та же болезнь, но и та же внешность, что и у Маргариты, так что их можно было принять за сестер. Только молодая герцогиня была в последней стадии чахотки и через несколько дней после приезда Маргариты умерла.
Однажды утром герцог, который оставался в Баньере, как на кладбище, где была похоронена часть его сердца, встретил Маргариту на повороте аллеи.
Ему показалось, что это тень его дочери. Подойдя к ней, он взял ее за руки, обнял, рыдая, и, не спросив, кто она, просил у нее позволения встречаться с ней и любить в ней живой образ своей покойной дочери.
Маргарита была в Баньере одна со своей горничной и, не боясь совершенно себя скомпрометировать, разрешила герцогу все, что он просил...
В Баньере, однако, нашлись люди, которые знали ее и официально предупредили герцога о социальном положении мадемуазель Готье. Это было ударом для старика, потому что тут кончалось сходство с его дочерью, но было уже поздно. Молодая женщина стала потребностью его сердца и единственной целью, единственным оправданием его жизни.
Он не сделал ей упрека, да и не имел на то права; но он спросил у нее, способна ли она изменить свою жизнь, предложив ей взамен этой жертвы какое угодно вознаграждение. Она обещала.
***
Стоял апрель, погода была прекрасная, могилы не имели уже того печального и унылого вида, какой им придает зима; было уже довольно тепло, так что живые могли вспомнить о мертвых и их навестить. Я отправился на кладбище, решив про себя, что при первом взгляде на могилу Маргариты я увижу, жива ли еще печаль Армана, и узнаю, может быть, куда он девался.
<…> Я просил проводить меня на ее могилу, так как трудно ориентироваться без проводника в этом городе мертвых, который имеет свои улицы, как и город живых. Сторож позвал садовника и дал ему необходимые указания, но тот прервал его словами:
— Знаю, знаю... Эту могилу очень легко узнать, – продолжал он, обращаясь ко мне.
— Почему? — спросил я.
— Потому что на ней совершенно особенные цветы.
— Вы за ними ухаживаете?
— Да, я бы очень хотел, чтобы все родные так же заботились о покойниках, как заботится тот молодой человек, который мне поручил эту могилу.
После нескольких поворотов садовник остановился и сказал:
— Вот мы и пришли.
И действительно, передо мной была клумба цветов, которую никак нельзя было бы принять за могилу, если бы не белая мраморная плита.
Мрамор был поставлен вертикально, и железная решетка отгораживала могилу, всю покрытую белыми камелиями.
— Как вам это нравится? — спросил садовник.
— Очень, очень.
— И я получил приказание менять камелии, как только они завянут.
— Кто же вам дал это приказание?
— Молодой человек, который очень плакал, когда пришел в первый раз; прежний приятель покойной, должно быть; ведь она была, по-видимому, веселого поведения. Говорят, она была очень красива. Вы ее знали?
— Да.
— Как и тот молодой человек, – сказал садовник, хитро улыбаясь.
Кстати
Прототипом Маргариты Готье являлась возлюбленная Дюма Мари Дюплесси, которая в 23 года умерла от туберкулёза. Из-за болезни сильные запахи были для неё непереносимы; аромат роз или гиацинтов вызывал головокружение, поэтому она любила камелии, которые почти не пахнут.
еще статьи >> Цветок от злой судьбы · Лилия-антидепрессант … · Цветы для Ольги · Королева фиалок · Резеда господина кюре · Говорящие цветы · Про Фрейда и аленький цветочек · Странная орхидея · Англичанка и фен-шуй · «Цветущие» хайку Мацуо Басё · Дикий цветок · Сейба великолепная · Цветок и корень · Легенды Крыма: Тополь, Гранат и Кипарис · Цветок на земле · Человек, который любил цветы · Легенды Крыма: шайтанова ягода · Сад, где цветы говорили · Цветы маленькой Иды · Маленький принц и его роза